Вдоль пятимильной бульварной набережной Батуми, заставленной пальмами, гамаками и игровыми площадками, танцуют фонтаны, играют дети и прогуливаются семьи. Менее чем десять лет назад, Аджария, зеленый уголок юго-западной части Грузии, региональной столицой которого и является Батуми, была вотчиной Аслана Абашидзе, властного человека, который скорее владел регионом, а не управлял им. Он никогда не появлялся без армии головорезов, и закрывал дороги, когда его сыну хотелось гонять свой Ламборгини. Отрезанная от остальной части Грузии контрольно-пропускными пунктами, экономика находилась в стагнации.

Сегодня этот нежно-привлекательный курорт является выставкой капиталистических достижений Грузии, рекламой переходного периода и рекламой того, чем могла стать Абхазии, сепаратистский регион на севере, если бы, в сущности, не была присоединена к России после короткой российско-грузинской войны два года назад.

Как и любая реклама, Батуми не показывает полную картину. Вдали от берега моря, ярко проявляются признаки нищеты и безработицы в Грузии. Но изменение здесь реальны, они не ограничиваются 5-звездочными отелями, ресторанами и казино, полных игроками из Турции, и больше всего проявляются в том, как Аджария администрируется. Настолько реальны, что некоторые официальные лица России, начинают серьезно беспокоиться по поводу нелестного для них разрыва в развитии между Аджарией и нереконструированной Абхазией.

Губернатор Аджарии, 38-летний Леван Варшаломидзе, много сделал для Аджарии и гораздо меньше для себя. Когда он проходит по Батумскому старому городу, одетый в джинсы и без телохранителя на виду, местные жители подходят поблагодарить его, и в их жесте нет ничего принудительного. Варшаломидзе принадлежит к когорте грузин, которые пришли к власти после революции роз 2003 года. Несмотря на все свои проблемы, Грузия находится в руках молодого, прагматичного поколения, сбросившего с себя культ личности, привилегии и паранойю советских времен.

Грузинский философ Мераб Мамардашвили, как-то написал, что "советский человек является продуктом невидимых изменений, деградации и прогрессивной деформации. Разорвать цепи этих изменений трудно. Может быть, они носят необратимый характер". Нет постсоветской страны полностью свободной от ее наследия, но Грузия пошла дальше, чем многие, по пути разрыва этих цепей.

Гия Канчели, знаменитый 75-летний грузинский композитор, говорит:

"В старые времена порядочные люди моего поколения, старались не быть советскими. Сегодня мы вновь стараемся не быть советскими, но новое поколение отличается. Им не нужно стараться: они просто свободны от того давления, той лжи".

Грузия серьезно пострадала от сталинских репрессий, но в конце советского периода научилась играть по правилам и получать прибыль от системы. Она стала игровой площадкой советской империи, источником вина, культуры и развлечений. Но когда империя рухнула, Грузии опустилась до уровня несостоявшегося государства, потерявшего функциональность и обезображеного бандитизмом и этническими конфликтами. К 2003-му году насилие в основном прекратилсь, но государство оставалось слабым и коррумпированным.

Сегодня Грузия позиционирует себя как звезда на Кавказе. Она менее коррумпированна, чем большинство бывших советских республик и по данным Всемирного банка занимает одно из самых первых мест в мире в плане простоты ведения бизнеса. Ее либерализированная экономика пережила русское эмбарго, и государство сумело выстоять во время войны с Россией. Ее полиция не берет взятки, а электричество уже не роскошь. Самое главное, людей уже не удивляет такой успех. Наибольшие преобразования произошли в их умах.

Более не игровая площадка

Трансформация Грузии из бывшей советской республики в несоветскую началась с революции роз в ноябре 2003 года, в котором 36-летний Михеил Саакашвили и его друзья отодвинули в сторону 75-летнего Эдуарда Шеварднадзе. Это не было переходом от диктатуры к свободе, как иногда изображают на Западе. Шеварднадзе был не диктатором, а некоторые из этих реформаторов были его же протеже. Скорее, как говорит Леван Рамишвили, который руководит "Институтом свободы", грузинского синктанка, это представляло собой социальный и поколенческий сдвиг, почти что культурную революцию.

Безусловно, это еще было сменой элиты. Некоторые представители новой гвардии, как и Саакашвили, который является выпускником Колумбийского университета, учились и работали на Западе. Другие пришли из НПО. Большинство из них были моложе 40. Все они были свободны от советского бюрократического багажа и электризованы обещанием вернуть свою страну и восстановить ее в качестве современного государства.

Опорная база этой революции оказалась не в Тбилиси, столице страны, традиционно задающей тон в грузинской политике, а в деревенях и небольших городах, где семейные структуры и индивидуализм были сильнее, и советская власть слабее. Новый правящий класс не стремился получить одобрение Тбилисской интеллигенции, которая стала чрезвычайно влиятельной в конце советского периода. Задетые отсутствием саакашвиливского благоговения, многие начали выступать против его правления. Вано Мерабишвили, министр внутренних дел Грузии вспоминает, что через несколько недель после вступления в должность, он получил звонок от известного режиссера театра, который умолял его отпустить двух актеров, которые были арестованы в пьяной драке. Мерабишвили отказался, тем самым нарушив особый статус отношений между государством и его культурной элиты.

Реформаторы также избегают популярных легенд о грузинской исключительности, которые интеллигенция и их противники-националисты пытались использовать в своих целях в первые годы независимости (и которые некоторые лидеры оппозиции пытаются оживить). Молодая, получившая образование на Западе, элита, съежилась от продолжающихся день и ночь банкетов, пронизаных тостами, песнями, своеобразным торжеством праздности. Они начали поощрять альтернативную историю, историю о трудолюбивой, динамичной и европейской стране: "Швейцария с элементами Сингапура", как Саакашвили сказал однажды.

Модернизации Грузии была проведена энергично, можно даже сказать жестко. Гия Сулханишвили, бизнесмен и бывший ученик Мамардашвили, говорит:

"Правительство использовало топор против советской практики ведения дел и уничтожило среду, которая разводит кумовство, лицемерие и безделья".

Изменения еще более поразительны, когда судьба Грузии противопоставляется с другими бывшими советскими республиками, включая Россию.

"Как и в России, в Грузии были законы, но потом были неформальные правила, которые брали вверх", - говорит Сулханишвили. - "В основном, этих правил уже нет".

За одну ночь, реформаторы отменили коррумпированную 15 000-сячную дорожную полицию и заменили ее дорожным патрулем по американскому стилю с общей численностью в 2 300 человек. Новобранцы были мотивированы не только достойной оплатой труда и новыми автомобилями, но и тем, что их новое начальство, не брало взятки. Целые министерства были уничтожены, 30 000 чиновнических должностей сокращены. Правительство отбросило в сторону волокиту, приватизировали все, от гостиниц до больниц и использовало деньги на строительство новых дорог.

Большая часть этой либерализации была проделана Кахой Бендукидзе, бизнес-магнатом, пронизанного духом либетарианства, который сделал свое состояние в России до тех пор, пока Владимир Путин не начал оказывать давление на бизнес. Бендукидзе утверждал, что Грузия настолько бедна, что только радикальные реформы могут изменить ситуацию. Но он также понимал, что для формирования новой национальной элиты, экономические реформы должны опираться на гуманитарные и образовательные проекты. В 2007 году он основал Свободный Университет в Тбилиси, где преподается право, бизнес и иностранные языки. Каждый выпускник университета обязуется финансировать нового студента, привнося тем самым элемент личного участия в жизни грузинском обществе.

Виртуальная демократия?

В 2003-м году молодой, энергичный, говорящий на английском языке Саакашвили представлял собой наглядный переход от старой номенклатуры советского образца. Но сегодня уже сформировалось еще более молодое поколение. Такие же либеральные, патриотичные и прозападные, как президент, эти люди выступают против его одержимости властью, его склонности к централизации и его популизма. Они рассматривают государство не в качестве "священной коровы", а в качестве поставщика базовых услуг и безопасности.

Некоторые из них говорят, что решающий момент пришел в ноябре 2007 года, когда Саакашвили, столкнувшись с перспективой потери власти, послал ОМОН подавить демонстрацию и разгромить телевизионную станцию. Правительство заявило, что дейстовало так, чтобы предотвратить переворот. Однако его решение шокировало как Грузию, так и внешний мир.

Получившая образование в Америке редактор еженедельного журнала Liberal, Шорена Шавердашвили, говорит, что это была точка отсчета, начиная с которой Саакашвили стал более заинтересован в сохранении власти, чем в продвижении путем реформ.

"Он отстранил, а затем обратил против себя ту часть грузинского общества, которая наиболее всего была готова стать катализатором преобразований", - говорит она. – «Некоторые из бывших союзников Саакашвили уже превратились в противников».

На бумаге Грузия имеет все надлежащие институты демократии. На практике, немногие из них пользуются реальной властью. Парламент, где доминируют члены саакашвилевской партии «Единое Национальное Движение», стал чем-то вроде штампа. Полиция и судебная системы являются заложниками политиков. Ключевые решения принимаются в кругу инсайдеров, влияние которых зачастую выходит далеко за рамки их должности. Демократическая процедура зачастую приносится в жертву целесообразности, что два года назад привело к катастрофе, когда Саакашвили решил атаковать Южную Осетию массированным артиллерийским огнем, дав России необходимый повод для вторжения.

Изменению ситуации не способствует пестрое состояние грузинской оппозиции, которая часто дискредицирует себя еще лучше, чем правительство, и слабость гражданского общества. Однако, как говорит Шавердашвили, "правительство обеспечивает условия, при которых мы не можем стать сильными быстро". Опасаясь навлечь на себя недовольство правительства, предприниматели боятся финансировать оппозицию или помещать рекламу в СМИ, критикующие власти.

Саакашвили больше модернизатор, чем демократ. Тем не менее, для того, чтобы его реформы стал необратимыми, Грузия нуждается в сильных демократических институтах, и, прежде всего, в независимой судебной системе и верховенстве закона. Мерабишвили утверждает, что такие вещи не могут быть установлены простым указом, они должны стать частью укоренившейся традиции, признанной грузинского общества в целом. Поэтому в настоящее время, по его мнению, именно правительство имеет наилучшие возможности по отправлению правосудия. Этот аргумент является еще более опасным, поскольку кажется убедительным.

Слишком много личной власти сконцентрировано в руках Саакашвили, и его грозного министра внутренних дел Мерабишвили. Это зловещий знак для страны, где власть после обретения независимости ни разу не была передана мирным путем. Набор предлагаемых конституционных изменений, приведет к смещению полномочий президента в пользу парламента и назначенного им премьер-министра. Но критики Саакашвили говорят, что обсуждение предлагаемых реформ носит ограниченный характер. Они опасаются, что президент последует примеру Владимира Путина и займет пост премьер-министра после истечения срока его полномочий в 2013 году. Если он это сделает, он рискует уничтожить свое собственное наследие.

После коллапса

Несмотря на весь прогресс, будущее Грузии представляется хрупким. Через два года после войны, отношения с Россией все еще не нормализовалась. Сильное военное присутствие России в Абхазии и Южной Осетии по-прежнему угрожает безопасности Грузии. Существует также риск того, что Саакашвили будет использовать эту угрозу, для консолидации собственной власти. Ранее в этом году телеканал, контролируемый другом президента, протранслировал фальшивый документальный фильм о новом вторжения России, что вызвало панику среди грузин. Фильм, по некоторым утверждениям, сделанный с согласия Саакашвили (хотя сам канал это отрицает), был предназначен для мобилизации населения. Вместо этого, он разъярил его.

И все-таки в результате сдвига в менталитете, произшедшего в Грузии, страну будет трудно повернуть в обратном направлении. 25 июня полиция оцепила центральную площадь в Гори, где родился Сталин, и посреди глухой ночи, демонтировала статую бывшего диктатора, которая пережила распад СССР и русские бомбардировки 2008-го года. Но не было ни торжеств, ни протеста. Грузины смотрят в будущее.

(по материалам журнала The Economist)